В общем думаю там всё же есть повторения и ошибки. А ещё он расползся по оформлению, не знаю удобно ли читать.
Ваше мнение важно мне. Всё же за свои тексты я волнуюсь всегда гораздо больше чем за рисунки или фото.
Ну, всё равно попробую показать. А потом одумаюсь и будет мне стыдно.
1640 слов
***
Яркое голубое небо, высокие дома-корабли, а между ними детская площадка, стриженный зелёный газон. Горка, песочница, качели. Всё такое яркое. Солнце отражается от окон, от светлых стен и всё вокруг невыносимо яркое. Она стоит высоко задрав голову, смотрит на облака, большие, тяжёлые облака. Никого вокруг.
Она медленно подходит к качелям, садится, начинает раскачиваться. Скрип качели. Светлые высокие дома-корабли, голубое небо, тяжёлые облака, маленькая детская площадка, скрип качели – это первое её воспоминание.
А ещё она помнит лестничные пролёты. Как она поднимается пешком на двадцатый этаж представляя себя настоящим альпинистом. На самом верху дверь на чердак с большим замком. Но чуть раньше можно выйти на балкон и смотреть на двор и маленькую детскую площадку. Ветер в лицо. И иногда волнами накатывают звуки. Звонкий смех нарастает и затихает. Звуки чьего-то телевизора, кухонные разговоры, свист чайника. Звуки как волны на берегу.
Много солнца и света, но нет людей. Есть звуки-волны, но нет запахов. Яркие цвета, но нет оттенков.
Она раскачивается всё сильнее и в животе ухает. Вдруг ей кажется, что она падает, проваливается. От этого вздрагивает и просыпается.
Перед глазами старые потёртые обои. Ещё темно, ещё ночь. Прохладно, она сжимается в комок и старается уснуть снова.
От холода стучат зубы. Они стучат громче чем колёса по рельсам. Темно, очень холодно. Она в вагоне товарного поезда, никто не знает что она здесь. Как давно? Куда едет? Почему? Но в голове только песенка, в такт звука колёс она напевает: «как же мне холодно, как же холодно, разве может быть так холодно? Но всё же так есть. У меня отмёрзнут пальцы, у меня наверняка отмёрзнут пальцы и на руках их не будет, и на ногах. Это очень жалко, мне нравятся мои пальцы, но лучше пусть они отмёрзнут чем я так умру. Но может лучше замёрзнуть чем жить без пальцев? Как же мне холодно, как холодно мне». Она долго так поёт. Она успевает спеть про отмёрзшие уши, заледенелые глаза и суставы которые так замерзают что крошатся от движений.
А потом вдруг поезд останавливается. Она понимает, что он стоит не сразу, но понимает потому что звука нет. А звук стучащих зубов просто оглушительный. Тогда она выбирается из своего тёмного угла, с трудом двигает тяжёлую дверь. Яркий белый снег оглушает, ослепляет, она теряет опору и падает. Холодный, острый снег повсюду. Он забивается в нос, в рот, под одежду. А потом белый цвет становится голубым, она смотрит на голубое небо, тяжёлые облака. Она вообще ничего не чувствует, не слышит, голубой цвет неба переполняет её. А потом волной доносится звук, звук уходящего поезда. Она пытается встать, карабкается куда-то наверх, наконец выползает на рельсы, но поезд так далеко что его не видно и не слышно. Как же теперь быть?
Она идёт по рельсам. Как давно? Она не знает. Больше не было поездов. Как давно? Довольно давно. Небо больше не голубое, оно оранжевое, оно алое, оно горит, оно пылает, оно темнеет и умирает. Волной идёт звук, оглушительной, смертельной волной прилива, это поезд сзади. Звук сбивает с ног, она снова падает. Через какое-то время встаёт. Уже темно. Но ей кажется там за деревьями огни. Маленькие яркие огни. Вокруг чёрные деревья, она касается их но ничего не чувствует. И песенки в голове уже нет. В голове вообще ничего больше нет. Наверно самым первым замёрзло сознание. Нога вдруг резко уходит куда-то вниз, и она снова падает. На этот раз очень долго. Очень долго всё кружится, она будто Алиса провалившаяся в кроличью нору. Куда-то далеко вниз. Далеко и долго. И она рада что ничего не чувствует. Просто летит куда-то вниз. В животе ухает, она вздрагивает и просыпается.
Перед глазами комната. Маленькая, почти пустая. Тут нет мебели, только стол, стул, кровать на которой она спит, окно без штор через которое видно, что скоро рассвет, но ещё темно. Холодно. Она тянется к пледу, что висит на стуле, накидывает его поверх одеяла. Она так не любит холод. Снова сжимается в комок и засыпает.
Белый потолок с маленькими тёмными дырочками, гудение ламп. И другие звуки снова волнами. Быстрые шаги, иногда крики, иногда какой-то электронный писк, объявления по громкоговорителю, смех, опять шаги. Иногда перед ней внимательные лица. У неё что-то спрашивают. Но она не слышит что, и не отвечает.
С трудом поднимает руку, разглядывает свои пальцы. Они на месте, она может ими двигать. А через какое-то время пришла оглушительная боль во всём теле. Но она лежала и не двигалась, не говорила, не сопротивлялась. Боль была похожа на снег, на глубокое голубое небо которое переполняло. Как долго это было? Бесконечно долго или всего миг. Просто ещё одна волна. Пришла и ушла. Медленно накатила, захватила и унесла часть её жизни.
- Как тебя зовут?
Она молчит и смотрит в окно.
- Если ты хочешь отсюда выйти ты должна отвечать, - доктор потёр переносицу, устало вздохнул.
Вдруг она узнала его. Он что-то говорит ей уже довольно долго. Она часто его видит, он всегда усталый. Ей вдруг жалко его, она очень хорошо понимает усталость, она тоже устала быть здесь, устала от него, от волнообразных звуков, она хочет уйти.
- Не знаю, - голос хриплый, странный, дрожащий, ей казалось она слышит свой голос впервые
- Не знаешь, как тебя зовут? – она помотала головой. – Что последнее ты помнишь?
- Голубое небо. Снег. Холодно.
- Ты помнишь, как попала сюда? – она снова качает головой.
- Свою семью?
- Нет.
- Понятно.
К ней приходили ещё несколько раз и спрашивали. Но она ничего не помнила. Это было странно, пусто, немного грустно. Но с другой стороны там, где было прошлое было бескрайнее голубое небо. И ей даже казалось, что это не плохо.
Издалека пришёл звук. Какая-то мелодия. Громкая, навязчивая, мешающая. Она открыла глаза. Будильник. Семь утра. Мутный свет за окном. Небо белое, дымка. Она опустила на пол ноги, пол холодный, мурашки по коже. Попила воды из чайника. Одела свой тёмно-вишнёвый свитер и вышла из комнаты. Прошла по коридору, спустилась вниз. Она живёт на верхнем этаже в исследовательском центре. Здесь исследуют память, каждый день ей задают кучу вопросов. Иногда прикрепляют электроды к голове и смотрят на кривые линии. Иногда показывают картинки и с умным видом записывают её ответы. Она часто говорит глупости, врёт, а иногда говорит правду, но в общем нет разницы. Всё записывают, всё с умным видом. Она тут уже месяц. Она ценный «работник». Её работа каждый день отвечать на вопросы, проходить тесты, сидеть на групповых занятиях. Это всего несколько часов в день. Не чуть не хуже любой другой работы. Ей платят совсем мало, но она может жить здесь и есть в столовой центра. Может гулять по городу, может что угодно в общем-то. Но ей не хочется. Она выходит из комнаты на эти несколько часов, делает что велят и идёт обратно. В комнате она обычно лежит и смотрит на стену или спит. Просто в голове пусто и ничего не хочется.
Но у неё есть Доктор. Её личный Доктор с которым она встречается несколько раз в неделю. Она его личный Пациент. И его она слушает внимательно, а не как обычно. Этот Доктор высокий мужчина сорока лет. Высокий, худой, он ей кажется немного похожим на неё саму. Может поэтому она его слушает.
- Привет. Ну как у нас дела сегодня? Как с именем? – он пролистал свой блокнот до пустой страницы и уставился на неё.
- Привет. Я не знаю.
- Ну как же? Я же просил тебя выбрать любое имя. Любое которое нравится. Мне просто надоело говорить о тебе «вон та девочка без имени» и обращаться к тебе в стиле «эй ты».
- Но я не могу выбрать, - она водила пальцем по деревянной ручке стула.
- Тогда я сейчас выберу за тебя, - он угрожающе на неё посмотрел поверх очков.
- Ну… ладно… - ей было не уютно. На самом деле она придумала себе несколько имён, но стеснялась сказать, они казались ей глупыми и казалось, что он будет смеяться над ней.
- Нууууу….. Раз так, то как на счёт… ммм… Глаша?
- Что?! – у неё от ужаса глаза широко раскрылись.
- О, отзываешься, - он радостно улыбнулся.
- Нет! Я не хочу такое имя!
- Нет? Ну… Гортензия? Капитолина? О! Точно! Пульхерия!
- Нет, - она надула губки, скрестила руки на груди и отвернулась.
- Нет? Тогда твой вариант. Я уже месяц тебя прошу придумать имя. Ты просила тебя не называть стандартно. Я согласился. Всё отделение зовёт тебя «та девочка без имени». Всё, вопрос ребром. Или ты сейчас говоришь имя или ты Пульхерия.
- Я не Пульхерия!
- Имя.
- Я не знаю! – она встала и двинулась к двери.
- Так и запишу, «Пульхерия покинула меня в дурном расположении духа».
- Да идите вы… ! – она хлопнула дверью.
Она пропустила две встречи с Доктором. Её за неделю постепенно все в центре стали звать Пульхерией. Она жутко бесилась. Из-за этого сорвалось несколько тестов. Она могла пропустить две встречи с Доктором, но если она пропускала три, то её могли уволить, выгнать из центра, из её комнаты. А идти было некуда. Поэтому через неделю…
- Привет, Пульхерия! Как у нас сегодня дела?
- Отлично.
- Ты когда в последний раз ела?
- Вчера.
- Точно вчера?
- Ну может не точно… Какая разница?
- Я просил тебя не забывать есть, вот какая разница.
- Мне не хотелось.
- Ну, Пульхерия, ты должна есть раз в день как минимум, мы договорились. Ты здесь работаешь, и это считай часть твоей работы.
- Аманда.
- Аманда?
- Я Аманда, не Пульхерия.
- О. Интересно. Ты вспомнила?
- Нет. Но я не хочу быть Пульхерией.
- Почему? Милое имя, - он примирительно улыбнулся.
- Милое?
- Ну, я думаю ты не против самого имени Пульхерия, я думаю ты против навязанного имени. Я прав?
Она подумала минутку. Может имя и не такое дурацкое… Медленно кивнула в знак согласия.
- Я скажу всем что ты Аманда. А ты не забывай есть хотя бы раз в день. Договорились?
- Да.
За неделю в ряде записей уже значилось имя Пульхерия и что бы не запутаться ставили пометку «Аманда, которая была Пульхерией», а потом «Аманда Пульхерия». В итоге в центре её звали то так, то так. Теперь у «той девочки без имени» стало целых два имени.